Войны с Ираном едва удалось избежать
В течение нескольких часов большая война на Ближнем Востоке казалась, почти, неизбежной. Вероятно, это также означало бы вмешательство США. В интервью изданию ntv.de эксперт по Ближнему Востоку Штефан Штеттер из Университета Бундесвера в Мюнхене анализирует, как Израиль оказался в затруднительном положении.
ntv.de: После иранской атаки беспилотников и ракет, израильский военный кабинет собирается в Иерусалиме. Ответное нападение на иранскую территорию исключено, сообщает New York Times. Чего и следовало ожидать?
Штефан Штеттер: С моей точки зрения, вопрос о том, ударит ли Израиль в ответ по иранской территории, был открытым. Ясно было то, что США сделают все возможное, чтобы этого не допустить. Из заявлений Белого дома с самого начала было ясно, что должен быть жесткий дипломатический ответ. И это прилагательное было важным: дипломатический. В то же время это была первая прямая атака Ирана на Израиль – новая и опасная ситуация.
Есть ли еще конфликты прошлого, которые стоит сравнивать?
В 1991 году Саддам Хусейн атаковал Израиль ракетами, и, в отличие от нынешней атаки, которая, по-видимому, не причинила большого ущерба, в самом сердце Израиля были жертвы и много разрушений. Но даже тогда США смогли помешать Израилю дать прямой ответ. Израильское правительство, возможно, рассчитывало на то, чтобы Вашингтон «убедил» его не отвечать Ирану таким же образом, но в то же время иметь возможность сигнализировать: «Наша оборона стоит».И это Израиль доказал.
Однако, чтобы послать этот сигнал, израильтяне пошли на большой риск.
Между Израилем и Ираном уже давно идет теневая война, и израильтяне неоднократно целенаправленно уничтожают научные и военные кадры Тегерана, например, в связи с иранской ядерной программой. Атака, совершенная две недели назад, ударила по Тегерану глубоко внутри. Генерал, на которого Израиль напал, занимал высокий пост в иерархии Корпуса стражей исламской революции, и нападение произошло в дипломатическом здании, согласно иранской интерпретации. Известно также, что атака, судя по всему, не была полностью профессионально скоординирована израильской стороной.
Как?
Цепочка приказов была соблюдена. Тем не менее, есть признаки того, что последствия этого убийства не рассматривались в израильском кабинете безопасности. Это было бы политически очень неразумно.
Значит, это не обязательно было задумано Израилем?
Это один из способов сказать, да. Он не был полностью политически продуман.
Если сравнить два военных удара, израильский две недели назад и иранский ночью, то это все равно, что ответить на точечный удар дробовиком – очень широкий, но в военном отношении, почти, неэффективный. Должно ли это намеренно дать Израилю возможность отреагировать хладнокровно, что, по-видимому, происходит сейчас?
Я не хочу этого исключать. По мнению аналитиков, изучающих этот регион, ни Иран, ни Израиль не заинтересованы в полномасштабной войне. Великобритания, Франция и, прежде всего, Иордания поддержали Соединенные Штаты в их усилиях по реагированию на ситуацию, участвуя в перехвате атакующих ракет. А сам Иран вчера вечером, пока ракеты еще были в воздухе, объявил: «Вот и все с нашей стороны».
В настоящее время Израиль возглавляет крайне правое правительство. Меньший по размеру ультраправый партнер по коалиции агрессивно влияет на действия Израиля в секторе Газа. Какова повестка дня этих правых экстремистов в отношении Ирана?
В центре внимания правоэкстремистских сил в израильском правительстве находится не Иран, а националистические, религиозно заряженные цели, которые касаются в первую очередь Западного берега реки Иордан и, в некоторой степени, сектора Газа. Их политика направлена против палестинцев. Но, конечно, эти стороны не являются деэскалационными силами, и их агрессивность по отношению к Ирану вступает в игру, даже если контрудар на данный момент предотвращен. Важно отметить, что наиболее нарастающие силы не заседают в военном кабинете. Среди прочих, там заседают бывшие начальники генштабов Бени Ганц и Гади Айзенкот, которые не входят в состав правительства и имеют умеренное влияние.
В сегодняшней ситуации правые экстремисты смогли оказать лишь ограниченное влияние. Но как они будут это делать в долгосрочной перспективе?
Мы видим, что Израиль находится в состоянии конфликта на нескольких фронтах. У нас есть Иран, у нас есть ХАМАС, который устроил резню 7 октября и до сих пор удерживает заложников, хуситы в Йемене и, прежде всего, постоянные военные удары «Хезболлы» в Ливане по северу Израиля. Регион там обезлюдел, ливанцы и израильтяне не могут жить на своей родине по обе стороны границы. И в этой ситуации силы в израильском правительстве, о которых вы говорите, не деэскалировались.
Какие были бы варианты?
Есть предложения о сделке по спасению заложников, по сектору Газа, по безопасности Израиля. Но для этого потребуется всеобъемлющее региональное дипломатическое решение, от которого отказываются крайние силы в израильском правительстве. В то же время в течение нескольких недель было очевидно, что Израиль фактически полностью отказался от своих военных целей в секторе Газа. И это продолжает то, что началось 7 октября: израильское сдерживание больше не работает так, как это было в прошлом. Именно поэтому силы, которые сплачиваются вокруг Ирана, продолжат свои атаки.
Военные цели Израиля полностью ускользнули – вот насколько радикально вы бы выразились?
Израиль рискует фактически проиграть войну в Газе. Кампания продолжается слишком долго, она катастрофична на гуманитарном уровне. Целями Израиля, согласно официальной версии, были разгром ХАМАСа и возвращение заложников домой. Однако спасение заложников задерживается. Это, конечно, не только из-за Израиля. Мы не знаем, действительно ли ХАМАС согласится на обмен, потому что террористы действуют тактически. Но они могут сделать это в данный момент, потому что они видят, что у Израиля не все хорошо во всем мире, особенно есть давление со стороны США.
В какой степени сам Израиль виноват в этом международном встречном ветре?
Мало кто будет отрицать, что теракт 7 октября дал право Израилю на самооборону, т.е. что Израиль имеет право бороться с ХАМАСом в военном плане и, я бы даже подчеркнул, должен бороться с ним, потому что государство обязано защищать свой собственный народ. Однако с самого начала звучали предупреждения о гуманитарных последствиях и политических издержках, которые будет иметь эта война. Израиль никогда не прислушивался к этим предостережениям и, даже по мнению многих сочувствующих наблюдателей, не соблюдал принцип пропорциональности.
Однако многие военные эксперты, специализирующиеся на ведении боевых действий в городских условиях, уже предсказывали, что наступление будет стоить многих жертв среди мирного населения. Что могло или должно было пойти по-другому?
Альтернатива была очевидна: Израилю пришлось бы мобилизовать то, что было возможно в октябре 2023 года: широкую международную поддержку не только на Западе, но и со стороны арабских государств – из Саудовской Аравии, Эмиратов, Египта. Они считают, что ХАМАС является серьезной проблемой в регионе, а также во многих странах внутри страны. Израиль заручился бы поддержкой стран Персидского залива и других стран, чтобы разработать политическую дорожную карту, параллельную ведению войны. Но этого не произошло. Вместо этого мы сейчас находимся в состоянии перманентного конфликта, который затрагивает Западный берег реки Иордан, север Израиля, и который теперь приобрел еще один компонент с прямым нападением Ирана.
Штефан Штеттер дал интервью Фрауке Нимейер
Источник: Thoibao.de из Берлина
